Назад

Главная страница

 

  
Маррей Перайя

 Маррей Перайя - один из крупнейших пианистов нашего времени – недавно побывал в Израиле, дав единственный сольный концерт в тель-авивской аудитории Манна, после чего провел неделю в Иерусалиме, где занимался с молодыми музыкантами.

Перайя родился в 1947 году в Нью-Йорке. На фортепьяно он играет с трех лет, среди музыкантов, с которыми ему посчастливилось встретиться и учиться в детстве и юности - Пабло Казальс, Владимир Горовиц, Рудольф Серкин, Мечислав Хоршовский. Поворот в его судьбе произошел в 1972 году, когда он стал победителем конкурса пианистов в Лидсе. Перайя выступал и выступает на лучших площадках мира, выпустил множество дисков, преподает.

Накануне израильских гастролей Маррей Перайя дал вашему корреспонденту интервью по телефону из гостиницы в Риме, где проходили его концерты. У Перайи - мягкий голос, приятная манера речи. Он внимательно выслушивает собеседника, ответив, умолкает в ожидании следующего вопроса, порой легко смеется своим ответам.

- Когда слушаешь записи, сделанные всего полвека назад, возникает ощущение, что мир классической музыки стал иным, что у музыкантов недавнего прошлого было больше времени, чтобы задуматься над тем, что они делают, и что, быть может, они относились к музыки с большим пиететом. Что Вы об этом думаете? Ведь вам довелось встречаться с такими гигантами, как Казальс, Горовиц...

- Мне трудно судить, как изменился мир музыки в целом и сравнивать сегодняшнее положение с тем, что было много лет назад. Когда я думаю о великих музыкантах, с которыми мне выпала честь работать, я понимаю, что дело не только в том, что у них, действительно, было больше времени - но язык музыки был для них естественным. Сегодня язык изменился. Вот вам пример - Казальс в юности играл в кафе как популярную, так и классическую музыку, и для него это было совершенно естественно. И Горовиц тоже порой играл легкую музыку. Разделения между этими мирами не существовало - они были музыкантами. Лишь позже между ними возникла четкая граница, и слова "быть музыкантом" приобрели иной смысл.

- Что стало иным?

- Язык. Например, для восприятия современной музыки необходимо ее изучать, трудиться, прилагать усилия. Это раньше народная и классическая музыка говорили на одном языке. Я проведу в Иерусалиме недельный курс, и по сути дела то, чему я собираюсь там учить - это язык музыки. Люди принимают тональный язык как само собой разумеющееся, но пора постараться понять его. Я занимаюсь с моими студентами анализом произведения, стараюсь помочь им разобраться, что в нем происходит, понять его идею.

- Коль скоро появилась необходимость разъяснять, что такое язык музыки, значит, возникло некое отчуждение...

- Да, именно этому - преодолению пропасти - и нужно учить в классической музыке.

- Правда ли, что молодые сегодня не спешат в концертные залы? Можно ли как-то исправить ситуацию?

- Да, это так, - коротко отвечает Перайя. - Я думаю, все дело в воспитании, в образовании, в понимании того, что есть классическая музыка, и что она хочет сказать. Не знаю, может, все дело в том, что люди хотят получить удовольствие немедленно, а с классической музыкой иначе - для того, чтобы ее понять, необходимо время.

- Педагоги говорят, что во всем мире консерватории выпускают слишком много молодых музыкантов и для всех просто нет места.

- Это верно, но ничего нового в этом нет, да и вообще положение в классической музыке сейчас нелегкое, диски расходятся плохо. Остается только надеяться, что ситуация исправится, и прилагать некие усилия, чтобы это произошло.

- Расскажите о программе Вашего концерта в Тель-Авиве.

- Я всегда играю музыку, которую я люблю, в этот раз играю Моцарта, Шуберта и Шопена, и выбирать произведения для концерта - для меня всегда наслаждение. Я сейчас работаю над последними сонатами Шуберта и, возможно, запишу их ближайшие два года. На концерте я исполню его сонату си-бемоль мажор. Я много думал о Фантазии до-минор Моцарта - это очень трагическая вещь, что касается Шопена, то его музыка идеально подходит для фортепьяно, и я очень Шопена люблю.

- Есть ли композитор, которого Вы могли бы назвать вашей "самой большой любовью"?

- Нет, - смеется Перайя, - любимого композитора у меня нет, и я делаю все, чтобы не было - потому что чем плохи остальные? Нет, я люблю, когда в музыке есть самые разные лица.

- Вас считают одним из крупнейших интерпретаторов музыки Баха нашего времени, Ваши записи Гольдберг-вариаций - едва ли не лучшими после тех, что сделал Гленн Гульд полвека назад. Расскажите о Вашем отношении к Баху.

- О да, я люблю Баха, - с чувством отвечает Маррей Перайя. - и так было всегда. Любовь эта, наверное, началась с того, что я слышал, как Пабло Казальс дирижирует "Страстями по Матфею" - это было много лет назад в Нью-Йорке, отец привел меня, 13-летнего мальчика на концерт, и я был потрясен. Так что я всегда старался слушать баховские концерты, особенно когда дирижировал Казальс - он ведь сделал все оркестровые сюиты Баха, а потом, когда я бывал у него дома, я слышал, как он играет сюиты для виолончели соло. Так что мне очень повезло - таково было мое знакомство с Бахом.

А потом, несколько лет назад, наступила пора, когда я три с половиной года не мог играть из-за болезни пальца, и я изучал эту музыку, я прослушал всю его хоральную музыку, ибо находил в ней некое утешение.

- Чем Вам так близок Бах, простите за бесхитростный журналистский вопрос?

- Его музыка столь всеохватывающая, она столь полна... Если говорить на поверхностном уровне, то можно сказать, что он синтезировал все стили - итальянский, французский, немецкий, все, что существоало в то время. Но он внес в них такие логику и духовность, о которых в те времена и не слыхивали. С его музыкой ничто не сравнится, никто не подымется до его уровня - до этой мощи, понимания музыки и того, что она говорит нам. Она обращается ко всем человеческим чувствам, она очень глубока, и она живая - это не сухая академическая музыка.

В эти дни Перайя находится в Италии, выступает с ансамблем "Амичи делла музыка".

- Даю концерты, все как обычно, - улыбается он.

- Много ли концертов в год Вы даете?

- Не считал, но есть периоды, когда я не выступаю вовсе, например, я не могу играть летом, в декабре я стараюсь проводить время с семьей, иногда устраиваю себе перерыв в феврале. И потому остальное время у меня достаточно напряженный график - до трех концертов в неделю.

- Сегодня многие музыканты дают концерты чуть ли не через день. Трудно предположить, чтобы пианист такого калибра, как Вы, страдал от недостатка предложений - значит, Вы сознательно сокращаете количество выступлений. Почему?

- В будущем году и еще через год у меня будут полугодовые перерывы в выступлениях и конечно, я сам так решил. Потому что ты должен учиться - учить новый репертуар, что само по себе важно, но и просто изучать музыку, ибо она - такое искусство, что ты никогда не прекращаешь учиться, ты должен углубляться в нее и стараться стать лучшим музыкантом, чем ты есть, - с твердостью в голосе, которой не было на протяжении всей нашей беседы, заключает он.

  Максим Рейдер

 



Воспроизведение любых материалов ММВ возможно только по согласованию с редакцией. Если Вы ставите ссылку на ММВ из Internet или упоминаете наш узел в СМИ (WWW в том числе), пожалуйста, поставьте нас в известность.