|
Ученик Перлмана с берегов Невы
Новое
имя, появившиеся на скрипичном Олимпе, полностью соответствует старой
знакомой схеме - еврейский юноша, воспитанник российской (советской)
скрипичной школы.
С
19-летним скрипачом Ильей Грингольцем мы встретились после его первого
выступления в Тель-Авиве с Израильским филармоническим оркестром. Илья играл
Первый концерт Бруха - и играл замечательно.
На следующий день я встретилась с молодым
скрипачом в одном из залов "Гейхал ха-тарбут", где Илья репетировал "Крейцерову
сонату" Бетховена для камерного концерта. В комнате висел большой живописный
портрет Артура Рубинштейна, и мы с фотокорреспондентом Борисом Равичем
переглянулись: нас поразило сходство Грингольца с прославленным пианистом.
Закончив репетировать, Илья подсаживается к
нам.
- Я родился в Ленинграде, там до сих пор
живут мои родители. На скрипке играю с пяти лет. Себя я в этом возрасте не
помню, но знаю, что это было желание отца; скрипка - его любимый инструмент,
он немного играл на ней в детстве. Моим единственным педагогом до окончания
школы была Татьяна Либерова. Я учился в обычной музыкальной семилетке – ДМШ
– и в обычной общеобразовательной школе, правда, заочно. Просто сидел дома и
занимался. Окончил школу в 16 лет, сэкономив год.
- А потом в Вашей жизни появился Ицхак
Перлман?
- Да, путем сложных комбинаций к Перлману
попала видеокассета с записью моего выступления, и он пригласил меня принять
участие в своей музыкальной программе. В конце каждого лета Ицхак Перлман
собирает в Нью-Йорке молодых скрипачей, которые интенсивно занимаются,
участвуют в мастер-классах, камерных ансамблях, получают уроки знаменитых
педагогов. Я впервые приехал на эту программу в августе 1998 года, а через
полгода Перлман снова вызвал меня в Америку и организовал прослушивание для
менеджерской компании IMG Artists.
С тех пор у меня появился свой музыкальный агент, и я очень благодарен
судьбе, что так все получилось, и у меня есть возможность выступать с
концертами по всему миру.
- Вы учитесь у Ицхака Перлмана в
Джульярдской школе музыки. Перлман – замечательный скрипач, но, как
известно, музыкальный талант не всегда соседствует с педагогическим.
- Я не могу сказать, что он много со мной
занимается, но, безусловно, его влияние очень велико. Дело в том, что я всю
свою жизнь был воспитанником одной скрипичной школы, даже
одного-единственного педагога, и когда поступил в Джульярд, то, собственно,
что-то менять уже было поздно. Поэтому Перлман и не стал ничего менять, а
начал открывать передо мной такие горизонты, о которых я, естественно, и не
мечтал, обучаясь в обычной музыкальной школе. Первый год в Нью-Йорке был для
меня чрезвычайно бурным - я искал самого себя в музыке и музыку для себя. В
общем, главный принцип работы Перлмана над чисто техническими сторонами
скрипичной игры можно изложить следующим образом: если есть напряжение –
значит что-то не верно, а если нет - играй хоть носом.
- Кто из скрипачей, которых Вы слушали в
записи или в живом исполнении, оказал на Вас наибольшее влияние?
- В записях – Яша Хейфец, Иегуди Менухин и
Ицхак Перлман. Особенно Менухин – он был очень неровным скрипачом, но есть
несколько великолепных записей, где равных ему нет. Среди тех, кого слушал
на концерте – Найджел Кеннеди и Вадим Репин.
- Вы играете на скрипке работы Страдивари
1723 года. Страдивари – это мечта каждого скрипача. Расскажите о своем
инструменте.
- Я играю на ней два года и считаю, что мне
повезло – это один из самых лучших инструментов, созданных когда-либо, его
возможности поистине безграничны. Известно, что на скрипках Страдивари
играть очень трудно, так же как трудно слушать позднего Бетховена. Но,
привыкнув, можно добиться многого. Я привыкал к ней шесть месяцев. Есть
музыканты, которые владеют Страдивари, но держат инструмент дома, играют на
других скрипках, потому что у них не хватает упорства подчинить скрипку
себе.
- А Вы не боитесь за столь дорогую вещь?
- Вы знаете, моя жизнь мне все же более
дорога, но я же не боюсь при этом выходить на улицу! Конечно, я всячески ее
оберегаю.
- Каждая скрипка Страдивари имеет свое
имя. Как зовут Вашу?
- Кизоветто, по имени итальянских герцогов,
владевших ею в течение многих лет.
- Я слышала, что Вы сочиняете музыку…
- Уже нет. С тех пор, как я решил заниматься
сольной карьерой, композицию пришлось оставить.
- Нет времени?
- Да, причем не только на процесс написания
музыки, но и на учебу. Для того, чтобы быть композитором, нужно очень много
учиться.
- Когда Вы начали писать и в каком стиле?
- Первые "опусы" - лет в семь, затем в
десять-одиннадцать уже можно было заметить влияние Шостаковича, дальше ушел
в атональность.
- Не сомневались, надо ли приезжать сейчас
в Израиль?
- Нет, хотя мне многие говорили, что здесь
опасно. Но я уже два года живу в центре Нью-Йорка, и думаю, что там тоже не
самое безопасное место в мире. Мне очень понравилось выступать с Израильским
филармоническим оркестром, я давно не слышал таких струнных. К сожалению, я
пока страну не видел, но надеюсь еще побывать в Иерусалиме. Я не жалею, что
приехал.
Юлия Цодыкс, газета "МИГ", Тель-Авив
фото: Борис Равич
julia@mignew.com
|