 |
Нина Сперанская: “У
меня нет нелюбимых партий...”
- Нина, вы восемнадцатый сезон в
театре. У вас сложившаяся творческая судьба, свой
репертуар, свои почитатели. Какие события стали
для вас определяющими?
- Мне сразу очень повезло – я попала в
класс к Марине Тимофеевне Семеновой. Она меня
заметила еще в школе. Будучи ученицей, я ездила с
театром на гастроли в Кемерово, и она мне тогда
сказала: “Будешь работать в театре – приходи ко
мне”. Все семнадцать лет в театре я занимаюсь в
ее классе и готовлю с ней все свои партии. Это моя
самая большая удача. Марина Тимофеевна помогла
мне найти себя. Я очень благодарна ей – и за
божественный педагогический дар, и за
удивительные человеческие качества: в трудные
минуты жизни я всегда чувствовала ее поддержку.
Марина Тимофеевна очень современный человек –
трезвомыслящий, ироничный. В этом она не
меняется, возраст словно существует отдельно от
нее. Вспоминаю, как она буквально заставила меня
поступить в ГИТИС. Мне страшно не хотелось, я
всего второй год работала в театре , мечтала танцевать, осваивать
репертуар, еще так памятны были бесконечные
школьные экзамены... Но Марина Тимофеевна убедила
меня, что это необходимо, и я поступила на ее курс
в ГИТИС. Не скрою, учиться было очень тяжело. В
девять утра уже начинался урок в институте, закончив который, Марина
Тимофеевна твердо говорила: “В одиннадцать ты
должна быть у меня в классе”.
- Марина Тимофеевна строга с
ученицами?
- Скорее, она очень требовательна, в
творческом отношении бескомпромиссна, всегда
четко знает, что и как надо делать. Безусловно,
это прекрасная вагановская школа плюс
уникальный дар Марины Тимофеевны. Она привнесла
в эту школу много своего. Требует она со всех
одинаково – независимо от возраста, званий и
степени одаренности. Все ее ученицы проходили
методику от и до, страшно уставали, плакали, и
жаловались друг другу, но все в итоге были ей
бесконечно благодарны.
- А как развивалась тем временем ваша
театральная жизнь?
- В театре работа продолжалась. Наряду
с тем, что я была занята во всем кордебалетном
репертуаре, за первые годы работы я станцевала
практически все партии первой солистки – Мирту,
Фею Сирени, Повелительницу дриад, которые танцую
до сих пор. Я была занята во всех наших премьерах,
работала с разными балетмейстерами.
- С какими спектаклями связаны самые
яркие впечатления?
- Из неидущих сегодня на сцене театра
это, прежде всего, “Блудный сын” Баланчина,
которого приезжал к нам ставить Джон Тарас. Это
была удивительно интересная работа, покорившая
нас совершенно непривычной, ни на что не похожей
пластикой. Мы не сразу даже могли понять, что же
от нас требуется, с трудом постигая новую для нас
хореографию. Но работали с упоением. Так было
интересно. Не могу также не вспомнить Вечер
хореографии Бурнонвиля. Репетировать было
увлекательно и тоже не просто. Воспитанные на
постановках Петипа, Иванова, Григоровича, мы не
привыкли к такой мелкой, филигранной технике.
- А ваш любимый спектакль из ныне
идущих?
- Очень люблю “Баядерку”. Это
выстраданный спектакль. Я танцевала вторую
премьеру. Репетировала Гамзатти с первых дней и,
может быть, поэтому воспринимаю эту партию и сам
спектакль как свое, “кровное”. В общем-то, у меня
нет нелюбимых партий: слишком много им отдано,
чтобы относиться к ним равнодушно. Люблю Мирту,
Фею Сирени, Повелительницу в “Дон Кихоте ” и всех остальных тоже.
- Ваша Мирта загадочна и безмятежна,
кажется, знает все о нас смертных... Сразу ли она
получилась такой, ведь вы станцевали ее вскоре
после прихода в театр?
- Это очень тяжелая партия, в первую
очередь физически, основные трудности связаны с
постановкой дыхания. И если делать точно, как
поставлено, сил нужно немало. Когда мне
предложили станцевать Мирту, а было это во второй
мой сезон в театре, я испытала легкий шок. Дело в
том, что для этой партии нужны необыкновенные
физические данные, хороший, уверенный прыжок,
апломб. А тогда, после школы, у меня ничего этого
не было. Но в театре от предложенных партий
отказываться не принято. Тебе доверяют, и ты
должна оправдать это доверие, по крайней мере,
сделать для этого все от тебя зависящее. Я не была
в себе уверена, страшно волновалась, что ничего
не получится. Решиться мне помогла, конечно,
Марина Тимофеевна. Над Миртой мы работали очень
скрупулезно, и поскольку для Марины Тимофеевны
мелочей в работе просто не существует, по много
раз отрабатывали каждое движение, поворот, жест...
Раз двадцать останавливала она меня перед
выходом на сцену: не нравилось мое состояние,
положение рук, головы. И показала я Мирту только
тогда, когда действительно все было сделано от и
до. Разумеется, с годами она менялась вместе со
мной. Добавлялись новые краски, я сама
становилась взрослой и росла как актриса,
училась у партнеров, много смотрела других
исполнительниц...
- Нина, среди ваших профессиональных
качеств отмечают природное чувство стиля. На ваш
взгляд, можно ли этому научиться?
- Думаю, что можно. Вероятно, это под
силу балерине, которая постоянно учится -
смотрит, слушает, наблюдает. Хотя, какая-то
предрасположенность к этому, наверное, должна
быть заложена природой. Примеров тому много:
сколько интересных, замечательных танцовщиков
вышло из глубинки, где о балете знают только
понаслышке. Они учились, смотрели, впитывали в
себя чувство красоты, вкуса, стиля.
- Думаете ли вы преподавать в будущем?
- Не скрою, мне это интересно и было
интересно всегда. И Марина Тимофеевна видит во
мне свою преемницу, доверяя мне вести класс в ее
отсутствие. Иногда даже – небольшие репетиции.
Не знаю, можно ли тут говорить о каком-то
педагогическом призвании, но мне кажется, я могла
бы преподавать. Я чувствую в себе эти
возможности.
- Нина, признайтесь, а дома вы
остаетесь актрисой или игру оставляете сцене?
- Вы знаете, для меня мой театр и мой дом
- это не одно и то же. У меня есть моя собственная
личная жизнь – семья, дети. И когда я прихожу
домой, я стараюсь абсолютно абстрагироваться от
театральных проблем.
- Вам это удается?
- На дневной период, когда я с мужем и
детьми, да. Я занята приготовлением уроков,
играми, обедами и ужинами... Проблемы,
естественно, остаются, но на момент моего общения
с семьей они как бы отодвигаются на второй план. Я
понимаю, что в противном случае просто не смогу
сохранить семью. Но вечером, когда дети
накормлены и уложены, проблемы снова подступают
и могут быть и бессонные ночи, и какие-то метания,
и разговоры наедине с собой. А еще я немного пишу.
Не хочу пока загадывать, но может быть,
когда-нибудь это выльется в небольшой
литературный труд.
- Как у вас возникла эта идея?
- Мне это интересно. И потом – бумага
может выдержать все. И если я не могу, не имею
права, повесить какие-то свои проблемы на друзей
и близких, то в записках можно выплеснуть все –
свои эмоции, впечатления, сомнения, можно с кем-то
поспорить и даже поругаться. Конечно, на это
занятие у меня остается совсем мало времени,
поскольку семья, а главное дети – старшая учится
в третьем классе, а сыну три года – претендуют на
все мое свободное время. К счастью, мне очень
помогает мама. Ей можно просто поставить
памятник – она и ночью вставала к маленькому
ребенку, давая мне возможность выспаться перед
спектаклем, и сейчас, когда мы разговариваем,
мама с ними. Она у меня очень образованный
человек, и всегда может заменить меня в
подготовке уроков или в другом, не менее
ответственном деле. Ее помощь просто неоценима.
- Скажите, а какие черты вы больше
всего цените в людях?
- Пожалуй, порядочность. Если человек
чистоплотен в своих делах, поступках, отношениях
с людьми, с ним можно иметь дело.
- Нина, когда-нибудь у вас будут свои
ученицы, а может быть, даже несколько поколений
учениц. Вы их будете учить не только тому, как
танцевать, но и как жить в театре. Что бы вы
сегодня пожелали девочкам, чей путь в балете
только начинается?
- Я должна сказать, что нынешнее
поколение очень отличается от нашего, выросшего
в жестких рамках запретов. Они гораздо смелее
ориентируются в жизни, прекрасно знают, чего
хотят. Другой вопрос – смогут ли они это
осуществить. Они менее уязвимы, чем мы в свое
время, и более приспособлены к своему времени, к
условиям рыночной экономики. Что им посоветовать
в театре? Наверное, то же, что можно посоветовать
всем. Учиться у старших и брать лучшее, не
отметать прошлое, приклеив ярлык “рутины,
вчерашнего дня”. В каждом прошедшем дне можно
найти актуальные моменты. Сегодня не возникло из
ничего, все имеет свой фундамент, свои корни. Им
нужно учиться смотреть, наблюдать, впитывать,
больше проводить времени в залах и может быть,
как-то активнее выступать с собственными
инициативами. Заявлять о том, что ты не только
хочешь танцевать, но и можешь и ежедневно
доказывать это.
Беседовала М.Пескова.
Газета
“Большой театр”, 19 марта 1998
|
