Натан Перельман

В КЛАССЕ РОЯЛЯ

Короткие рассуждения

Часть 2.

Злая рецензия.

Несмотря на то, что пианист, играя, часто и высоко вздымал брови, музыка продолжала оставаться все на том же уровне.

Звуку приходится подвергаться резким температурным колебаниям: то его замораживают, и он леденеет, то внезапно согревают, и он теплеет, истаивая, то накаляют, и он жжет. Но если звук не закален и приучен к ровной температуре - он простудится и потеряет всякую приятность.

Даже в отчаянном вопле "спасите!" только одна гласная "и" вопит ff, все остальные звуки пребывают в рiаnо. Быстрые пассажи с "отчаянной динамикой" ff должны подчиняться этому же "спасительному" правилу.

Я знаю музыкантов, у которых венец идеи - кульминации - всегда получается терновым.

Музыке нужна арифметика в качестве НЕТОЧНОЙ науки.

Умение правильно прочесть и исполнить текст находится в сфере предыскусства. Сфера искусства начинается с толкования текста.

"Сначала был ритм" - почти библейская заповедь Ганса фон Бюлова. Я знал одного дирижера, слишком ревностно следовавшего этой заповеди. Все было у него ритмично: походка, увертюра "Кориолан", речь, суждения и даже шутки. Я его побаивался и не любил.

Дирижер Бруно Вальтер, очевидно, следовал заповеди "сначала интонированная мысль". Все у него было дивно сынтонированно: речь, симфония Чайковского, походка, суждения и даже интервью, в котором он уверял, что сольные эпизоды артиста должны исполняться не из-под дирижерской палочки. "Интонируйте свободно, я вам доверяю", - говорил он. Его все любили.

Интонация демократична, ритм склонен к тоталитаризму.

Петь или плясать?
Бетховен - побочная партия в Н-mоll в I част сонаты #7.
Бетховен - побочная партия Н-dur в I части сонаты #16.
Бетховен - II часть в f-mоll сонаты #31.
Пренебрегая выбором, почему-то пускаются в пляс.

Шахматным языком.

В концерте ре минор Брамса разыгран дебют, использованный Бетховеном в ре минорной сонате #17. Вслушайтесь!

Мечтательность художнику необходима, но держать эту неженку следует в ежовых рукавицах.

Слово "пауза" - неудачно-парадоксальный термин для множества вяжущих и цементирующих процессов в искусстве.

Найти вопрос, достойный рассуждения, бывает не менее трудно, чем достойно ответить на него.

Поймите же! Рiаnо в бетховенском Mеstо из 7-й сонаты - это рiаnо скорбного набата, а не тихое мяуканье котенка.

И рiаnо и fоrtе должны соответствовать величию или ничтожеству исполняемой пьесы.

Соль мажорные аккорды перед второй фугой 31-й сонаты Бетховена удивляются той крещендной части, которой их часто и, по их мнению, незаслуженно удостаивают.

"Не шепчите нас", - взмолились мазурки Шопена.

Кто-то когда-то буркнул, что вариации надо играть в едином темпе.

До сих пор не знаю, играю ли я объективно или субъективно.

Многие современные сочинения переходишь вброд, едва замочив воображение; состязание исполнителей здесь так же возможно, как состязание пловцов на мели.

Если нотный лист Моцарта или Бетховена - рисунок, то лист шопеновской мазурки - силуэт.

"Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна освещает снег летучий..." Мы любим здесь музыку, но растворенную в этих словах, живопись - растворенную в них, движение - растворенное в них. Привнесите в это поэтическое чудо музыку и живопись - колдовству конец. В этюде Шопена ми мажор мы столкнулись с кощунственной попыткой привнести поэзию извне, результат печально известен.

Безвольные diminuеndо цепляются за посторонние ritаrdаndо, а бессильные сrеsсеndо за чужие ассеlеrаndо, неуверенное рiаnо - за левую педаль.

Очевидно, многие исполнители прошлого стремились подальше упрятать от слушателей особенно дерзкие поступки Бетховена. Современный исполнитель должен приблизить их к слушателю, не страшась даже и некоторого преувеличения. Примеры: синкопы во второй части 31-й сонаты. Стоит ли прикрывать их дерзость благопристойностью гибких пассажей или ускорением темпа? Нужно ли заглушать в 1-й части этой же сонаты дерзко-терпкие гармонии назойливым диалогом в левой руке? А модуляционные дерзости фуги в 29-й сонате - их обилие и сложности при объективном исполнении не способны заинтересовать даже подготовленного слушателя. К ним нужно привлечь внимание. Здесь нужна игра-агитация.
Но все это далеко от той вредной и неосознанной формы осовременирования Бетховена, когда, скажем, исполнение 27-й сонаты (где - в зародыше - будущий нервный Вагнер и сверхнервный Скрябин), 29-й (где будущие Шопен и Брамс), 30-й (где бушует будущий Шуман) нарушает естественные генетические связи и уже потомки влияют на предка.

Оркестровые ассоциации и постоянные наши напоминания о подвигах оркестра и квартета вызваны не смиренным признанием их превосходства, а гордым сознанием того, что на все эти подвиги способно одинокое наше фортепиано.

Жаль, что в концертных залах не бывает мгновенной и безошибочной реакции кинозрителя: "В рамку!", "Сапожник!", "Дайте ток!".
А ведь как часто в концертных залах музыка рвется, мелькает и гаснет. Очевидно зрение - лучший проводник понимания, чем слух.

"Вглядывайтесь пристально в текст", - охотно рекомендовал бы я ученикам, если бы ужас не сковал меня при мысли, что они там увидят... редактора.

Опытный учитель куда лучше неопытного умеет скрыть свое незнание.

Много чернил пролито для подтверждения справедливой истины: фортепиано - инструмент "поющий". Для большей убедительности привлекаются великие имена: Глинка, Рубинштейн, Рахманинов и др. Ссылаются на традицию, на народность, на демократичность пения. Но боюсь, что на защиту этого тезиса двинуты такие мощные подкрепления и такое устрашающее оружие, что это может привести и приводит слабонервные натуры к некоему "вокальному шоку". Если верно, что музыка способна выразить самые разнообразные движения души, то естественно, что, исполняя ее, следует пользоваться и разными способами звукоизвлечения, не отдавая предпочтения даже самому соблазнительному.

Счастливой привилегией фортепиано и оркестра является их способность выразить все это богатство. "Князья" протяженного звука, обреченные на пожизненное пение, насколько они беднее фортепиано и оркестра!

Перелистаем сонаты Бетховена.
На долю пения в них приходится меньше страниц, чем на то, что пению недоступно. Мне как-то пришлось прослушать исполнение сонаты #18 у одного ученика из класса педагога, пораженного "вокальным недугом". Все было на редкость красиво, певуче и нежно. Ни тени тревоги в затаенных восклицаниях-вопросах, никакого смятения в ответах! Все певуче и красиво. И там, где в ми бемоль мажоре вопросы, получив у Бетховена ответ, обросли щелкающими форшлагами, такими задорными и удовлетворенными, я вдруг услышал певуче-мурлыкающие, томно-протяженные форшлаги. Играющий умудрился "обезударить" даже форшлаг!
Вряд ли найдется дирижер, который вздумает пропеть первые такты Пятой бетховенской симфонии. Но попробуем вступить в спор с пением в одной из его твердынь, в цитадели пения - в Шопене. Всегда ли, везде ли у Шопена следует петь? Баркарола пронизана стихией пения, она вызывает всем известные ассоциации и не может явиться предметом спора. Но вот Баллада фа минор. Требуют ли выпевания ее повествовательные фразы? Разве речевые интонации с их неисчерпаемыми выразительными возможностями, с их способностью к убеждению и их абсолютно жизненной правдой являются средствами "второго сорта"? Думаю, что Баллада, исполненная средствами выпевания, не потеряет своей "красоты", может быть станет даже "красивей", но нужно ли это?
Мазурка ля минор, ор.17,#4. Робкая, стыдливая, вопрошающая, покорная, с гениальным ля мажорным эпизодом, ищущим и не находящим входа, и этот вопль отчаяния перед репризой! Это петь совестно. Здесь нужно шептать, говорить, кричать. Только не петь!
Я затеял этот спор с адептами пения на фортепиано для того, чтобы напомнить им, что всякое выпячивание чего-то одного в искусстве приводит к эстетическому флюсу.

Иногда в фортепианных классах тщательно "проходят" полифонию в фугах Баха, но высокомерно проходят мимо нее же в сочинениях Шумана, Скрябина, Прокофьева, Чайковского, Шопена и др.

Между темпами частей циклов существует благородная и благотворная форма взаимопонимания и уступок. Приведу первые попавшиеся примеры: Mоdеrаtо, которому суждено быть первой частью сонаты #31 Бетховена, в предвидении двух медленных арий и фуг вынуждено нарушить каноническую модератность и принять на себя часть ответственности отсутствующего Аllеgrо; такое же Mоdеrаtо, стиснутое между двумя искрометными частями в 18-й сонате Бетховена, принимает на себя, хоть и с грустью, часть бремени отсутствующей медленной части. Так каждый жертвует своими эгоистическими темповыми интересами ради победы цикла.

В исполнении сложных полифонических произведений главная трудность - не усилие внимания, а отдых внимания, оберегаемый автоматизмом.

Терминология фортепианной педагогики носит "частнособственнический" характер; каждый педагог возделывает свой терминологический участок: кто сад, а кто огород.

"Течение музыки" куда как прерывисто, непрерывно течение мысли.

Об одном устойчивом предрассудке

При поверхностном изучении создается обманчивое представление, что сложный ритм Скрябина, Дебюсси несравненно труднее постичь, чем простой - Моцарта и Гайдна. Рассеять предрассудок можно таким способом: работая над "сложным", не слишком отдаляться от "простого", работая над "простым" (Моцарт, Гайдн), искать и находить гениальные предчувствия "сложного".

Наилучший способ укрепления памяти - не думать о ней, не читать о ней и не говорить о ней.

Колдовство в искусстве ненаказуемо.

"Удобная аппликатура". От этого термина веет уютом и покоем. Между тем, аппликатуре приходится выполнять функции беспокойные, ответственные и разнообразные: умело расставленная и неизменяемая аппликатура надежно охраняет память от опасных случайностей; хитрая аппликатура создает предумышленные неудобства ради торжества исполняемого; предусмотрительная - ставит пальцам тормозные преграды; ловкая - перераспределяет фактуру и производит разумные фактурные конфискации, и, наконец, чуткая аппликатура откликается на зовы звукового воображения вибрато, эхо, беззвучные и повторные нажатия и т.д.

Плохая аппликатура, подобно косноязычию, отражает скученность иыслей, хорошая - красноречива.

Удивительная способность интонации преобразовывать длительность ноты. Так, повелительная способна шестнадцатую расплавить в тридцатьвторую, покорная - охладить до восьмой.

Граммофонная пластинка - документ, временем преобразуемый в улику.
Не цитируйте, а применяйте!

Вычурность - один из результатов путаницы в выборе соответствующей смысл формы выражения: вместо речи - декламация, вместо декламации - пение или наоборот.

Две фантазии

Фантазия Шопена фактурно ухожена - входи и обживайся.

Фантазия Шумана фактурно загромождена и как-то неприкаянна. В нее сразу не проникнешь. Обязательно запутаешься в неуклюжестях. Попробуйте на начальном этапе разучивания их убрать, обнажить мелодический сюжет, налюбоваться им, высветлить все углы и закоулки (а их там множество) и обжиться в этой обнаженной ясности. Но как вы будете вознаграждены, когда потом, вернув на свои места "загромождения и неуклюжести", обнаружите, что теперь, благодаря ним, стал чудодейственно расцветать этот дивный сюжет.

Рецензия

У знаменитого американского пианиста повышенное обаяние.

Триангуляционная вышка (кульминация) устанавливается в самой высокой точке тщательно обследованной местности. Невнимательные музыканты тыкают ее куда попало, вплоть до оврагов пьесы.

Некоторые обращаются с темпом, как благоразумные машинисты паровозов. Начинают пьесу постепенным вхождением в темп. Заканчивают ее затянувшимся ритардандным пыхтением.

Зуд ХХ века не встревожил, слава богу, нашу скромную бело-черную клавиатуру. Она и не цветная, и не многоканальная, и не тумблерная. Она просто, как и была, неисчерпаемо прекрасна.

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был волшебник, звали его Шуберт!

Не завивайте Прокофьева!

Нас тревожит наблюдающееся иногда в современной музыке для фортепиано загрязнение звуковой сферы какими-то выхлопными аккордами, визгливыми дискантами, безжалостное укорочение фортепианного звука. Рояль - инструмент длиннозвукий, и дальнейшее пренебрежение этим грозит перерождением этого достоинства в рудиментарную ненужность.

Свобода и непринужденность - результат разумно сбалансированного напряжения.

Сурдина у струнных сродни нашей левой педали, но, очевидно, необходимость всякий раз извлекать ее (сурдину) из жилетного кармана разумно ограничивает пользование ею. Куда бы упрятать левую педаль?

Иногда мне кажется, что левая рука пианиста - это хорошо сконструированный протез, так точно и... выразительно она играет. А правая при этом - хоть куда. Пародируя медиков, я назвал бы эту распространенную среди учеников болезнь - левосторонняя недостаточность.

Созерцательное исполнение вправе называться исполнением, если оно движимо интенсивными, глубоко скрытыми действиями.

В нашу эпоху безграничных ускорений храните гордое темповое терпение.

Аккомпанемент у Моцарта - словно дно прозрачного, глубокого озера. Не тревожьте его педалью. Легкая педальная зыбь у мелодии, независимые пальцевые задержания разложенных гармоний обретают чистоту и трепетность удивительной Моцартовой речи.

Все доброе в фортепиано Шопен похитил для своих 24 прелюдий. С тех пор рояль все злей и злей.

Скрытую полифонию баховских горизонталей безошибочно обнаружат сами пальцы, если: 3-4-5 пальцы засветлить, а 1-2-3 погасить.

Иногда на эстраде испытываешь какое-то таинственное воздействие сигналов коррекции, исходящих из зала.

Поэты путают, говоря одинаково красиво: "мерный стук колес" и "мерный шум морского прибоя". Они не замечают, что чарующая особенность последнего как раз в отсутствии мерности.

О вкусах, может быть, и не следует спорить, но о вкусе - совершенно обязательно.

Воспитание вкуса - процесс вычитания, а не сложения.

Самое важное в беглости - ровность, самое трудное - торможение.

По чертежам Баха можно выстроить собор Св. Петра и хижину - это зависит от возможностей строителя. Бетховен сам рассчитал свои соборы до мельчайших подробностей, и любая попытка реконструкции здесь губительна. Предпринятая Гульдом темповая реконструкция сочинений Баха и Бетховена неопровержимо доказала и первое и второе.

Говорят, что композитора Х надо исполнять rubаtо, потому что он романтик; композитора Y можно исполнять rubаtо, потому что он полуромантик, а вот композитора Z нельзя - ибо он есть классик. Что же, rubаtо - это придаток ритма или его неотъемлемое свойство? Если первое, то его можно снимать, заменять, как иглу в бормашине, если второе - оно само найдет сфепу и меру применения.

Если бы в Древнем Риме были пианисты, они, безусловно, изрекли бы "В ровных пальцах - здоровый пианизм".

Пианист N полностью заштриховал Баха.

Я первым бы подписался на двухтомник, посвященный философии и эстетике бетховенских sfоrzаtо.

Не приносите на первый урок наизусть! Я хочу видеть, как вы смотрите в ноты.

Стиль игры кандидатов в лауреаты я назвал бы браконьерским: "Дикая охота" распространяется и на ля минорный этюд Шопена из опуса 25, и на финалы прокофьевских сонат и токкату, на опусы Рахманинова и многое другое. Не скрою, "художественное" влияние этих кандидатов явственно стал ощущать уже на себе. И это не смотря на толщу моих лет.

Излишек эстрадного волнения хорошо растворяется в двух состояниях: 1) в хроническом упоении исполняемым и 2) во временном упоении собой.

О вреде видимого, и пользе воображаемого.

Ученик играл мазурку в фа диез минорном полонезе Шопена. Долго и скучно продирался он сквозь густую сеть тактовых столбов, малых и больших лиг, педальных и прочих указаний. Он все видел, и все мешало ему. Я распорядился все убрать и на очищенных нотных листах вообразить редкие, но необходимые запятые, точки и знаки, то вопросительные, то восклицательные.
И ученик заговорил.

Понимаю страдания Сезара Франка в "Прелюдии, хорале и фуге", в "Симфонических вариациях" и сочувствую им, но, как говорится, ничем не могу помочь.

Сегодня я сказывал 9-ю сонату Прокофьева.

Ах! Эта музыка из стекла и бетона!

Не надо надрываться, пытаясь приблизить к современности, скажем, вариации "АН, vоus dirаi-jе, Mаmаn" Моцарта, но не следует и отталкивать от современности его же фантазию c-mоll, kv 396, отказывая этой могучей музыке в праве воспользоваться преимуществами нынешнего рояля, так недостававшими ей при рождении.

Педагоги - освободители; они всегда что-то у учеников освобождают. Спасибо им. Но, ради бога, оберегайте от их освободительных посягательств кончики десяти ваших пальцев.

Заниматься на рояле надо долго; думать за роялем - много; а рассуждать у рояля - покороче.

Неустанно расширяйте поле слуха.

По умению распоряжаться знаками препинания, мы определяем уровень понимания музыки.

Любопытны два вида артистического магнетизма: 1) магнетизм предельно сильной и 2) магнетизм предельно расслабленной художественной воли.
Техника первого: постоянная наэлектризованность каждого из десяти пальцев и организованная жестикуляция обеих рук.
Техника второго: постоянная расслабленность каждого из десяти пальцев и "вулканическая" жестикуляция обеих рук. Объекты их притяжения, естественно, тоже четко разграничены.

Артистизм капризен, он предпочитает идеям-планетам идеи-метеоры.

Наука пытается установить истину - такова ее цель, средств - множество. В искусстве не поймешь, чего больше - целей или средств.

Гениальные шумановские фантазии изложены причудливо. Такие пьесы требуют столкновений со встречными причудами артиста.

Нынче в моде весьма впечатляющие прелюдии для фортепиано, создаваемые по образцу незабвенной абракадабры из одного сочинения Леонида Андреева: "Прерывистый, задыхающийся шепот есть эмбрион всех сфинксов".

Фортепианную шепелявость, развивающуюся от чрезмерного увлечения орнитологическими опусами Мессиана и изощренными невнятностями авангардистов, хорошо излечивают гениальные ясности Прокофьева.

До мажор, этот рыцарь без диезов и бемолей, достойно увековечен последней сонатой Бетховена, последним сочинением Шостаковича и Шумановой фантазией.

Tеmро rubаtо был Клондайком выразительности в ХХ веке.

Басы! ограждайте мелодию от чрезмерных посягательств rubаtо, вам это по плечу!

Акцент бывает коварен, он выдает себя то за стража ритма, то за "выразителя" волевого начала и под этими личинами жестоко протыкает музыкальную ткань. Оберегайте ее, это очень болезненно!

Если бы вы знали, какой вздор часто предшествует удачной находке, боюсь, что вы не захотели бы внимать ей.

Не следует, сделав первый шаг к восхождению на вершину Гималаев, вести себя так, словно вы уже на вершине... Не задыхайтесь во вступлении к ре минорной фантазии Моцарта, рано: вы еще внизу.

Фактурные контрасты I части сонаты b-mоll Шопена провоцируют учеников на темповые перекосы. Посоветуем им с самого начала играть ВСЕ на два. Темпы выпрямятся.

Эффект двух ведер

Левая рука! В трудную для правой минуту не предавайся неге пауз, напружинься.

Не перепиливайте музыку тактовой пилой!

Коллеги-учителя! Пишите, когда-нибудь наука заасфальтирует наши немощные записки.

Нет такой глупости в вопросах, которую нельзя с блеском подкрепить цитатой из рассуждений гениального Стравинского.

Возникновение такой науки, как психология исполнительства - свидетельство зрелости искусства исполнять. Отныне исполнительство будет терпеливо дожидаться свидетельств зрелости этой науки о нем.

Текстовая скупость и беспечность старинных композиторов питалась двумя соображениями: умный дотекстует и украсит, глупцу же останется меньше материала для искажений.

(продолжение следует)

Данное издание © 1999, Московский Музыкальный Вестник
Комментарии и предложения мы ждем по адресу mmv@cityline.ru .

Воспроизведение любых материалов ММВ возможно только по согласованию с редакцией. Если Вы ставите ссылку на ММВ из Internet или упоминаете наш узел в СМИ (WWW в том числе), пожалуйста, поставьте нас в известность.