Псалмопевец нашего времени

(К 60-летию Егора Даниловича Резникова)

   В годы "оттепели" (1956-1964) впервые выпущенные на Запад русские туристы обращали внимание на интеллигентного молодого человека Егора Резникова, подрабатывавшего в качестве экскурсовода. Потом, отвечая на вопросы хозяев о главном впечатлении от увиденного, гости, не сговариваясь, называли придворную церковь Сен Шапель - чудо готического витражного мастерства и храмовой акустики, сохранившееся без подновлений с 1248 года. Егор выкраивал время и "сверх программы 2 показывал соотечественникам этот шедевр, словно скрипку великого мастера - обязательно на слух. В пространстве верхней церкви он пел раннехристианские антифоны, т.е. напевы того периода в истории нашей веры, когда Церковь была еще в единении, не делилась на западную и восточную.
   С тех пор Е.Д.Резников прошел путь, который можно было бы назвать практическим исследованием древнейших песнопений. Ведь пение устной традиции можно воспроизвести и познать только "поя", т.е. практически.
   К тому же человеческий голос - это даже не инструмент, а целая коллекция инструментов. Его можно выпестовать и вышколить в совершенно несхожих манерах, строях, тембрах, заставить "играть разные роли". Егор Данилович изучил все возможности звукоизвлечения, "постановки" голосового аппарата, положения рук, корпуса, гортани при пении в фольклорных и профессиональных устных традициях разных народов. Различия здесь существенны. Но все же устность несет и нечто общее, одну универсальную основу. В нее ему и удалось вникнуть. Он учел тонкости андалузского "канте хондо", русского многоголосия в разных областных вариантах, индийских вокальных традиций ("дхрупад", "кхайял"), болгарских, арабских (вплоть до пения в суфийских сектах). Такой материал у Егора Даниловича не скрыт: В Париже с успехом проходят серии его радиопередач. Но все это лишь вспомогательная, предварительная, "ученая" часть постижения великой устной традиции. Ведь христианское пение - это, прежде всего, молитва - простая, сокровенная, без технической суеты и без навязанной виртуозности. Такой путь возможен только для целостной личности или хотя бы при соответствующем многолетнем воспитании. Егор Данилович здесь идеальный учитель и воспитатель. Его родители, покидая Россию, вывезли с собой лучшее - русскую духовную память и русскую внутреннюю культуру.
   Его легендарный дед Виктор Михайлович Чернов, ставший после революции 1917 г. министром земледелия во Временном правительстве России, а 5 января 1918 г. избранный председателем Учредительного собрания, был вынужден вскоре после начала "красного террора" покинуть родину вместе с семьей.
   Егор Данилович родился уже во Франции, но воспитывался в родных традициях и получил разностороннее образование, став математиком, музыкантом, культурологом.
   Коллегия старинной музыки Московской консерватории впервые пригласила Е.Д.Резникова в 1991 году. Его мастер-класс "Пение в чистом строе на материале устной традиции раннехристианских антифонов" с тех пор посещали студенты и профессора, проректор и училищный хоровик, декан и первокурсник. Однако такого единения и таких необычных общих обертонов в консерватории не слышали давно. Егор Данилович притягивал и творчески высвобождал всех, сразу, навсегда. И так каждую осень.
   В октябре 1993 года в период вооруженных столкновений в Москве консерватория, как и прочие учебные заведения, временно опустела. Студенты побоялись покидать свои дома. И лишь в классе профессора Резникова (единственном во всей консерватории!) полным ходом шли занятия. Егор Данилович до сих пор этим гордится.
   Для каждого встреча с этим музыкантом - жизненная веха. Или, по меньшей мере, сенсация. В свое время, впервые раскрыв факсимильные сборники, воспроизводящие рукописи западных песнопений IX-XII вв., я был поражен, насколько эта ажурность невм, эта высокая и утонченная культура не вяжется со знакомыми хоровыми записями образцов "григорианского хорала", статно и скучно напетых на пластинки по-солдатски дружным унисоном. Противоречие мог снять только псалмопевец такого уровня, как Егор Данилович Резников - профессор Парижского университета, гражданин Франции волей судьбы, но великоросс по рождению. Это он как-то незаметно и бессловесно убедил нас: главный секрет духовной музыки (или, как он говорит, "священного искусства") - в том, что в исполнении напева заняты не одни голосовые связки, но и все тело как некий инструмент, причем акустически сложно устроенный. Гласные звуки, превращаясь в распетые тоны, вибрируют в нас и акустически, и духовно. Звук образует ореол, ощутимый не только на слух. Каждый может прочувствовать мягкий отзвук в своей руке, на поверхности головы или грудной клетки. Более того, в звукоизвлечении участвует весь человек как малое подобие храма, его личность, его психология, вера, опыт внутренней молитвы. Иначе напев не прозвучит. Это мы чувствуем всякий раз даже после отъезда профессора из Москвы.
   Егор Данилович не проповедует. Он показывает и приучает. Просто дает всем прозвучать и всех подстраивает. И не только в буквальном интонационном смысле, конечно. Учит преодолению виртуозности ради Слова. Но и говорит на занятиях мало и красиво, как интеллигенция начала века, - такой русскую речь в Москве уже не услышать.
   Пение в чистом строе - это не только возвращение к "природной темперации" древних напевов в противовес грубо-искусственной равномерной темперации нашего "фортепианного сольфеджио". Владеющие чистым строем, способны пребывать в ином музыкальном измерении. Нечто подобное заметил еще Пауль Хиндемит, который долгое время был единственным европейским музыкантом, понимавшим, насколько мы обкрадываем себя, не желая слышать ничего за пределами равномерной темперации. А ведь слух наших профессиональных предков был тоньше и многомернее. Они пользовались разными темперациями, как мы - тональностями. В начале одной из своих статей Е.Д.Резников напоминает о том, что даже современники Бетховена и Шуберта сохраняли остатки прежней слуховой традиции. Равномерную темперацию фортепиано они все еще считали фальшивой. Им были ясны преимущества иных систем, и красота чистых интервалов еще ценилась в их среде. Этой проблеме Егор Данилович с первого же приезда посвящал специальную лекцию.
   C тех пор на занятия Егора Даниловича раз в году сбегаются десятки людей, не только из консерватории - отовсюду. У него учатся художники и филологи, регенты и актеры, педагоги и ученики. Приходят даже с маленькими детьми (если их не с кем оставить). Одна из участниц мастер-класса использует полученные навыки и в своей работе - на проводимых ею занятиях по ритмической гимнастике. Другая - Ирина, научный сотрудник расположенного поблизости музея, - о своем участии в резниковских мастер-классах сказала так: "Я не музыкант, но, может быть, именно поэтому мне легче дать семинару Резникова сущностную, а не только профессиональную оценку. На его занятиях мы имеем дело не столько с аутентичным исполнением музыкальных образцов, отдаленных от нас во времени, сколько, и прежде всего - с аутентичностью в высшем смысле, то есть подлинностью звучания самого человека как микрокосма. Про верхний тон в "Аллилуйя" Егор Данилович как-то сказал: "Радость сердца". Можно тут же добавить: пение в чистом строе у Резникова- это чистая радость сердца, а ее, конечно же, словами не выразишь".
   Сольные концерты Егора Резникова - особая тема. Так, концерт в Женевском Центре древней музыки в 1982 году вызвал такой фурор, что его пригласили проводить там еженедельные мастер-классы и повторные солирования перед публикой. Выступление в Финляндии тоже дало весомый результат: с той поры Е.Д.Резников также - профессор-совместитель в Музыкальной Академии им. Сибелиуса в Хельсинки.
   И в Москве на его концертах множество слушателей, хотя рекламы никакой. Егор Данилович предпочитает давать сольные концерты именно в помещении церкви. И, конечно же, без аплодисментов и поклонов перед публикой: такое пение для него неотделимо от молитвы, и присутствующие хорошо это понимают. Он “открыл” для себя и для слушателей много акустических чудес в московских храмах - как православных, так и иных вероисповеданий.
   Оказавшись три года тому назад в Париже, я позвонил Егору Даниловичу, и он сразу повел меня в ту же Сен Шапель. Войдя в верхнюю церковь, испытываешь шок: стен как бы и нет - одни витражи, залитые солнцем, и купол парит на этих бликах и образах. Но только когда Егор Данилович там запел, мне показалось, что я понял смысл строения готического храма. Действительно: здание зазвучало как инструмент в рабочем состоянии, певчий оказался лишь естественной сердцевинной деталью этого инструмента, а также малым подобием храма. Более того, именно здесь не пение "украшает архитектуру", а храм с его фантастической красотой украшает поющуюся молитву. Так считает Е.Д.Резников. Я уже не говорю об оказавшихся там туристах из США - они все были потрясены пением и плакали, как дети, а их обычная бесцеремонность сразу же пропала. Оказывается, нечто подобное происходит часто. Как-то Е.Д.Резников пел в церкви аббатства Фонтенэ (шедевр романской архитектуры) для участников одного коллоквиума, и потом местныйрегент, отлично его видевший и слышавший во время пения, спросил: "И все же, признайся, - тебе подпевал женский хор?" На самом деле никакого хора, конечно, не было. Просто услышав красиво зиявшие обертоны (призвуки) и прочие эффекты пения в чистом строе, регент принял их за звучание женских голосов.

А по-моему - это были ангелы.

Воспроизведение любых материалов ММВ возможно только по согласованию с редакцией. Если Вы ставите ссылку на ММВ из Internet или упоминаете наш узел в СМИ (WWW в том числе), пожалуйста, поставьте нас в известность.